перепугу забыл собственное имя…
– А вот секретарша кое-что интересное рассказала, – подал голос Соколов. – Прорезался еще один японец. Он…
– Какой еще, на хрен, японец?! Никифор, не морочь мне голову, говори яснее!
– Короче, позавчера в контору заявился японец и…
– Господа, господа, это был мой человек, он прорабатывал связи Гнома, – перебил Сасо.
– Ну, работнички! Сами себя за хвост ловим! – возмутился Дулепов.
– Азалий Алексеевич, только давайте не будем друг друга накручивать! Никто из этого тайны не делал, шла обычная проверка.
– Да? И что же ваша проверка показала?
– Это уже не имеет значения, – сказал Ниумура, до этого молчавший. – Интересующий нас и вас, – кивнул он в сторону Дулепова, – объект в конторе больше не появлялся.
– И не появится! Вот она, ваша проверка! – взревел старый жандарм. – Ладно, оставим, чего уж теперь, – неожиданно сбавил он тон. – В квартире хоть что-нибудь нашли, Модест?
– Этим занимался Никифор, – ответил тот.
Соколов торопливо принялся докладывать:
– Обыск провели по полной форме, вывернули все наизнанку, но ничего стоящего не нашли. Собака, как чувствовал, что мы придем, все следы замел, но кое-что найти удалось. В кармане пиджака завалялась вот эта записка.
Соколов вытащил из пакета и положил стол смятый бумажный клочок. Дулепов и подошедшие японцы склонились над ним. От времени чернила на нем выцвели, отдельные буквы вытерлись на изгибах, часть текста вообще отсутствовала. Это был отрывок из какой-то записки, и из того, что сохранилось, трудно было понять, о чем, собственно, шла речь.
– Ни черта не разберешь! – проворчал Дулепов.
– Азалий Алексеевич, в записке есть одна интересная деталь, – подал голос Клещев.
– И какая?
– Здесь говорится о каком-то аптекаре.
– Вот где у меня уже эти аптекари… – Дулепов выразительно постучал по шее, вытащил из-под груды бумаг лупу и склонился над листком.
Филер не ошибся, в короткой, состоящей из десятка слов фразе под увеличительным стеклом проступило: «…жду у аптекаря…» Дальше текст прерывался, а заканчивался он так:«… для нашего японского друга…»
«Почерк размашистый и угловатый, вне всякого сомнения, писал мужчина», – сделал первый вывод Дулепов и оживился. Чутье подсказывало ему, что это совсем другая аптека, не та, что посещал Люшков. Теракт не оговаривают в записках, тем более что записка пролежала в кармане довольно долго. Но кто этот «японский друг»? Он невольно покосился на Сасо. «Японский друг, японский друг… – заработала мысль. – А что, если это Гном, на связь с которым, как установлено, выходил Ольшевский? Скорее всего, он и есть. Но Гном – всего лишь звено, он передает информацию, а информация должна поступить к резиденту… Стоп! Значит, выход на резидента потерян. Тот уже наверняка узнал о том, что японцы наведывались в контору, и всей своей сучьей сети дал команду залечь на дно. Но остается этот неведомый аптекарь. И через него еще есть шанс выйти на советскую резидентуру…»
Теперь все решало время. Отшвырнув лупу в сторону, Дулепов потребовал:
– Модест, всех своих топтунов сюда! Переверни этот вонючий Харбин, но достань мне аптекаря!
– Есть! – щелкнул каблуками филер.
– Мы тоже немедленно подключим свои бригады! – сказал Сасо.
– А что с квартирой Ольшевского? – спросил Соколов.
– Взять под наблюдение. Вдруг кто придет? Уделяйте особое внимание тем, кто имеет отношение к медицине.
– А если он сам заявится?
– Он что, сумасшедший? – отмахнулся Дулепов.
– И все-таки такую возможность нельзя исключать! – возразил Сасо, очевидно решивший показать, кто тут главный. – Господин Клещев, господин Соколов, ваша задача проследить и выявить все связи этого Ольшевского, вы меня поняли?
– Так точно, господин полковник! Все исполним в лучшем виде, – заверил те.
– Раз поняли, то нечего здесь торчать! Ноги в руки и вперед! – рыкнул Дулепов.
Спустя несколько минут Клещев уже раздавал задания собравшимся внизу филерам. А наверху в кабинете разгорелся спор, стоит ли продолжать допрос арестованных подпольщиков.
– Пустая трата времени! Я эту сволочную породу хорошо знаю, скорее удавятся, чем скажут! – доказывал Дулепов.
Его поддержал Ясновский:
– Даже если и разговорятся, нам это ничего не даст. Те, кто был с ними связан, теперь вне досягаемости. Пока, по крайней мере.
Но японцы никак не могли смириться с мыслью, что выбить из парней ничего не удастся.
– Дополнительная информация лишней не будет, – бубнил Сасо.
– Какая, к черту, информация? – кипятился Дулепов. – Сейчас все силы надо бросить на то, чтобы отыскать аптекаря, только через него мы выйдем на это гнездо! А эти сопляки могут и не знать подробностей.
– Азалий Алексеевич, – раздался вкрадчивый голос ротмистра. – По-моему, самое время активизировать Смирнова… Ну, через Тихого…
Дулепов застыл. Как же он мог забыть?! Агент, который давно уже сидит у них на крючке!
– Все верно, Вадим!
– А мы в свою очередь накрутим Гнома! – сказал Ниумура.
– А что, собственно, Гном? – слабо возразил Сасо. – Гном свое отработал. Хотя резидент и не знает, что мы его раскрыли, он, скорее всего, законсервирует его, обрубит все концы!
– Не знаю, не знаю, – не согласился с ними Ниумура. – На мой взгляд, массированный натиск с нашей стороны заставит их раскрыться.
– Может быть, вы и правы, – поднял руки Сасо. – К тому же я готов согласиться, что аптекарь, видимо, занимает ключевое положение в резидентуре. Действительно, в аптеку кто только не заходит. Вот вам и идеальная «крыша» для обмена информацией. Сколько в Харбине аптек?
– Много, – сказал Дулепов. – Но это может быть кличка, и аптекарь на поверку окажется сапожником.
– Все может быть, – обнажил кривоватые зубы в улыбке Сасо. – Но на то ваша контора и существует, чтобы…
– Отличить кесаря от косаря. А еще лучше замести обоих, – мрачно пошутил Дулепов.
– Вот вы сами и определили задачу, Азалий Алексеевич. Берите в разработку аптекаря и этого вашего Смирнова, – подвел итог Сасо и щедро пообещал: – А деньгами мы вас не обидим, не сомневайтесь.
Едва за японцами захлопнулись дверь, Дулепов распорядился:
– Ты все слышал, Вадим? Давай дуй на явку с Тихим.
– Я слышал, но… – ротмистр замялся, – боюсь, как бы после такой пальбы Тихий не ушел в отказ.
– Денег просишь? – догадался Дулепов и полез в сейф. – На, бери, – швырнул он на стол толстую пачку. – Мерзавцы! Сволочи! Все продали, все! Веру! Царя! Отечество!
– Азалий Алексеевич, – прервал его Ясновский. – А какую ему вести линию со Смирновым?
– Да самую простую, – пришел в себя старик. – Пусть расскажет все как было. И про этих двух ублюдков в подвале не забудет.
– А что про них говорить, если они молчат?
– В том-то и весь фокус.
– Не понял!
– Сейчас поймешь. Намекни – раз они не говорят здесь, у нас, ночью отправим их к Сасо. Время укажи. Ну, скажем, часа в два.
